Враг жаждет вывести русский тыл из «зоны комфорта»

Фото из открытых источников

И светская жизнь, и повседневные, глубоко мирные планы тысяч и тысяч русских семей, и каждодневные походы в супермаркеты, и обсуждение инфляции и курсов валют – все эти черты мирного времени на фоне растянутого на две тысячи километров фронта вызывают у противника и зависть, и ненависть.

Последние недели украинский квазипрезидент развил очередную бешеную пиар-кампанию. Умоляет, чтоб ему разрешили бить американскими ракетами вглубь России, хвалится, что разработал план победы, спешит в Америку – уговаривать покровителей и спонсоров, что Украина – их главный оплот и последний бастион. Иначе всё, крушение западного мира.

В пиар Зе может. Очень, конечно, в своем роде, да и стилистика его начинает надоедать даже самым преданным сторонникам. Но умеет. Однако нас это мало касается. Ядовитая пена на его губах губительна прежде всего для Украины и ее несчастного, со всех сторон оболваненного народа.

Но во всем словесном потоке кукольного лидера было обронено одно любопытное замечание. Зеленский заявил, что ключевой элемент его «победоносного» плана – лишить граждан России комфортной жизни. Дескать, тогда взбаламутится русское море, и поймают для себя киевские марионетки если и не золотую рыбку, то хоть какую-нибудь выгоду.

Не поймают, могут даже не надеяться. Однако таковы их сладкие сны.

При этом для нас самих «комфортная жизнь тыла» – социальный феномен. Участники СВО, возвращающиеся после контракта или приезжающие в отпуск, просто люди из новых регионов, оказавшиеся в столицах, да и в других крупных городах, часто испытывают шок, наблюдая повседневное бытование публики. Порой им кажется, что для изрядной части соотечественников войны просто не существует, горожане устраивают свои дела и планируют будущее, как бы забывая, что в тысяче километрах к югу идут бои, а страна переживает самое серьезное испытание после Второй мировой. И это ни в коем случае не поэтическая метафора и не пропагандистский штамп.

Дело здесь даже не в развлечениях, работающих кафе, барах и кинотеатрах. Как недавно заметила поэт и волонтер Наталья Макеева, в Донецке и Луганске народ отдыхает не хуже, чем в Москве, новые регионы стараются жить полноценной жизнью. К слову, совсем недавно в Донецке после большого перерыва вновь открылась опера, и дончане, в том числе военнослужащие, очень рады очередному знаку возвращения довоенной жизни города.

Дистанция возникает из-за более сложных и нюансированных вещей, в первую очередь из-за степени вовлеченности части населения в большое историческое испытание, которое вершится у них на глазах. Иногда просто поражает, – продолжает свою мысль Макеева, – эмоциональная глухота, отсутствие соучастия. Соучастие ведь может быть разным, «помолиться – уже большое дело, кто-то что-то скинет на сборы, кто-то сеточку плетет, кто-то гуманитарку возит, кто-то песни сочиняет и собирается с ними на фронт». А когда ничего подобного нет, когда люди живут, как будто бы их дело – сторона, неизбежно берет оторопь.

Возможно, это действительно странная черта нашей социальной реальности, позволяющей людям сосуществовать друг с другом в одном политическом и культурном пространстве, как бы оставаясь в разных «эпохах». Для одних – близость фронта (необязательно географическая), и жизнь, и любовь, и дети, и работа – ввиду и в зависимости от войны, а для других – то же самое равнинное существование, где происходящее «где-то на юге» – информационный фон, даже меньше влияющий на их частные судьбы, чем недавняя эпидемия ковида.

Порой подобное положение вещей приводит к совсем уж странным сочетаниям. На недавней Московской международной книжной ярмарке можно было наблюдать удивительное соседство. Чтения военной поэзии или презентация книги Германа Садулаева «Никто не выVOZит эту жизнь» проходили буквально в соседних зальчиках с суперлиберальным поэтическим издательством «Стеклограф» или дискуссией про литературу травмы.

Как так, почему здесь, у нас, в центре страны такое место занимают люди, для которых войны как бы вовсе не существует? На этот вопрос нет ответа, однако люди как люди, и они тоже наши современники и соотечественники.

В эту же копилку ложатся и развлекательные ТВ-программы, и разрекламированные коуч-курсы «внутреннего роста» и «бизнес-успеха», и другие родовые черты потребительского общества. В конце концов, если взглянуть на ежедневную ленту новостей, можно увидеть, как сводки боев в Курской области или на Покровском направлении соседствуют с информацией о разводе певицы Алсу или о причудах личной жизни некой Вали Карнавал.

Однако и новостной мусор, и повседневные, глубоко мирные планы тысяч и тысяч русских семей, и каждодневные походы в супермаркеты, где полки ломятся от пусть дорожающих, но все равно доступных для большинства населения товаров, и обсуждение инфляции и курсов валют, все эти черты мирного времени на фоне растянутого на две тысячи километров фронта вызывают у противника и зависть, и ненависть.

В этом отношении у нас действительно на сегодняшний день идет не война, а специальная военная операция – и юридическая точность в данном случае, как бы мы порой в сердцах ни сомневались в необходимости игры терминами и определениями, – имеет очень существенное значение.

И Зеленский это отлично показал. Если враг из последних сил мечтает вывести русский тыл из «зоны комфорта», хочет лишить нас этой «мирной» – со всеми неизбежными допусками – жизни, значит, и в ней проявляется и действует наша сила. По крайней мере, само наличие равнинного и мирного тыла показывает тот «запас», который остается за нашими спинами, а часто раздражающий расслабленный ритм жизни столиц и других крупных городов служит знаком внутренней стабильности и больших возможностей.

Источник