Первая настоящая кавалерия могла появиться за полвека до ассирийцев

Фото из открытых источников

На протяжении веков образ мощной ассирийской армии с её боевыми колесницами и всадниками доминировал в нашем понимании древнего военного дела. Широко распространённая теория предполагала, что ассирийцы первыми создали настоящую кавалерию – организованный и обученный отряд всадников, произошедший от их собственных колесничных подразделений примерно в IX веке до н. э. Однако недавние научные исследования ставят под сомнение эту точку зрения и переносят происхождение этого важнейшего военного новшества в регион, часто упускаемый из виду: сирийско-анатолийский культурный комплекс.

Историк Бенджамин М. Салливан из Калифорнийского университета в Риверсайде представляет убедительный аргумент, основанный на переосмыслении письменных свидетельств и визуальных изображений. Его вывод очевиден: первая настоящая кавалерия появилась в арамейских и лувийских государствах не позднее второй половины X века до н. э., то есть за несколько десятилетий до того, как ассирийцы создали собственные, пока ещё неуклюжие, конные отряды.

Если эти выводы будут приняты, они смогут развеять ошибочные представления о сирийско-анатолийском культурном пространстве как о пассивном и бесплодном в военном отношении, пишет Салливан, ссылаясь на одно из важнейших следствий своего исследования.

Чтобы понять значение этого открытия, крайне важно определить, что отличает группу людей, едущих верхом, от организованной кавалерии. Салливан опирается на строгое определение: настоящая кавалерия состоит из умелых и независимых всадников, одинаково экипированных и организованных в отряды. Эти солдаты должны уметь выполнять сложные манёвры сообща, такие как изменение темпа или поворот в строю. Речь идёт не просто о езде верхом, но о искусной езде верхом как единой силе.

Происхождение кавалерии рассматривалось в двух основных теориях. С одной стороны, «тезис о ранних степных всадниках» предполагает, что эффективное военное верховое искусство появилось очень рано, возможно, в IV тысячелетии до н. э., в обширных евразийских степях, где этому способствовали кочевой образ жизни и открытая местность. С другой стороны, «тезис о ближневосточном железном веке» утверждает, что кавалерия произошла от боевых колесниц, использовавшихся в странах Плодородного полумесяца в I тысячелетии до н. э.

Большинство сторонников этой второй теории связывают это развитие с Ассирией. Салливан, однако, присоединяется к меньшинству внутри этой школы, которое ищет истоки не в Ассирии и даже не в Урарту (соперничающем царстве на территории современной Армении), а среди сирийско-анатолийских государств.

Кто были эти народы? Салливан использует для их обозначения термин «сирийско-анатолийский культурный комплекс» (САКК), предложенный учёным Джеймсом Ф. Осборном. Этот регион, охватывающий северную Сирию и юго-восточную Анатолию, был населён преимущественно двумя переплетёнными этнолингвистическими группами: арамейцами, говорившими на семитском языке, и лувийцами, говорившими на индоевропейском языке.

Эти государства, такие как Самаль (Зинджирли), Гузана (Телль-Халаф), Каркамис или Тиль-Барсиб, были многоязычными и многокультурными образованиями, часто управляемыми лувийскими династиями над арамейским населением и наоборот. Традиционно рассматриваемые через призму ассирийских источников как пассивные жертвы империализма, Салливан стремится восстановить их «историческую значимость», демонстрируя, что они были первоклассными военными новаторами.

В статье сначала рассматриваются свидетельства из Ассирии. Надписи царя Тукульти-Нинурты II (891–884 гг. до н. э.) и, прежде всего, его сына Ашшурнацирпала II (883–859 гг. до н. э.) упоминают использование пит-халли (конницы) в военных походах. В текстах эти всадники описываются как часть летучих колонн для быстрых атак и засад, что свидетельствует о сложном тактическом применении.

Однако художественные изображения того времени говорят об обратном. Рельеф из дворца Ашшурнацирапала II в Нимруде, ныне хранящийся в Британском музее, изображает то, что Салливан называет «протокавалерией». Всадники сидят неудобно, колени подняты очень высоко, и у них нет ни седла, ни попон. Наиболее показательно то, что они действовали парами: конный лучник и сопровождающий, держащий поводья лошади лучника, чтобы он мог стрелять из лука. Эта система была просто адаптацией колесничной упряжки, где один человек управлял, а другой стрелял с платформы.

Другими словами, эти протокавалерийские отряды имитировали колесницы, объясняет Салливан. Основываясь на этих визуальных свидетельствах, автор приходит к выводу, что ассирийских всадников этого периода пока нельзя отнести к настоящей кавалерии.

Именно здесь свидетельства, полученные в ходе изучения сирийско-анатолийского культурного комплекса, становятся неопровержимыми. Салливан разделяет их на три категории:

1. Предыстория бронзового века

Таблички, обнаруженные в Телль-Лейлане (Сирия), содержат самое раннее письменное упоминание о конной войне в истории. В письме XVIII века до н. э. офицер по имени Шепаллу пишет своему царю: «Я поехал верхом на коне и с 60 воинами отправился в деревню Сабум… Я убил 60 человек и взял 50 пленных». Салливан утверждает, что логично, что его 60 воинов также были всадниками, таким образом описывая кавалерийский рейд. Другой текст, «Эпос о Зимри-Лиме», предполагает, что этот царь Мари ехал во главе своего войска.

2. Ассирийские письменные свидетельства

Когда Ашшурнацирпал II двинулся к Средиземному морю около 870 года до н. э., его анналы свидетельствуют о том, что он запросил и получил контингенты колесниц, конницы и пехоты от нескольких сирийско-анатолийских государств, таких как Бит-Бахиани, Бит-Адини и Каркамис. Позднее, в битве при Каркаре (853 г. до н. э.), ассирийский царь Салманасар III столкнулся с коалицией, включавшей 1200 всадников из Дамаска и 700 из Хамата, обоих арамейских государств.

3. Сирийско-анатолийские репрезентативные свидетельства

Именно здесь сирийско-анатолийское превосходство становится наиболее очевидным. Салливан анализирует несколько каменных рельефов (ортостатов) из этого региона, изображающих всадников:

• В Зинджирли (Самаль) на рельефе конца X века до н. э. изображён конный воин в шлеме, с мечом и отрубленной головой врага. Он сидит в крепкой, глубокой посадке, держа поводья одной рукой — свидетельство того, что он был независимым и уверенным всадником.

 

• В Телль-Халафе (Гузана) ортостаты времен царя Капары (также X в. до н. э.) показывают всадников в конических шлемах, со щитами и оружием, сидящих с естественно свисающими ногами.
• Самый впечатляющий пример – из Тиль-Барсиба. Ортостат конца X века до н. э. изображает конного лучника в шлеме и с мечом, стреляющего из составного лука вперёд, пока его конь топчет павшего врага. Этот воин – настоящий конный лучник, ездящий самостоятельно – навык, которым ассирийцы овладели лишь в VII веке до н. э., да и то лишь с помощью специальных грузил на поводьях.

Ассирийский рельеф из Нимруда (BM 124559), ранее считавшийся изображением скифов, выполняющих «парфянский выстрел» (стрельбу назад при отступлении), был переосмыслен. Аскольд Иванчик продемонстрировал, что эти вражеские всадники, демонстрирующие превосходящее ассирийцев вооружение и сопровождаемые эскортом, на самом деле защищают крепость на соседней плите. Архитектурное сходство с изображениями из Каркамиса убедительно свидетельствует о том, что это северосирийские всадники, демонстрирующие большее мастерство, чем их ассирийские современники.

Накопление доказательств приводит Салливана к однозначному выводу: сирийско-анатолийские государства начали развертывать настоящие кавалерийские подразделения самое позднее ко второй половине X века до н. э. — задолго до того, как это смогли сделать ассирийцы или урарты.

Ассирийцы, столкнувшись с этими грозными арамейскими конными отрядами в своих походах, вероятно, стремились перенять их технику, но делали это консервативно, адаптировав модель колесниц. Это объясняет, почему их ранняя конница была столь неповоротливой по сравнению с ними.

Это открытие переосмысливает хронологию военного развития, определившего мир, и восстанавливает законное место сирийско-анатолийских народов в истории. Они были не просто пассивными наблюдателями, а энергичными военными первопроходцами, чьё нововведение – кавалерия – навсегда изменило военное искусство. Как заключает Салливан, расцвет независимых сирийско-анатолийских государств в железном веке произвёл революцию в досовременном военном деле.