Шумерская цивилизация могла зародиться под влиянием приливов и отливов

Фото из открытых источников

Классическая история зарождения цивилизации выглядит примерно так: на равнинной, сухой территории между реками Тигр и Евфрат на территории современного Ирака масштабные ирригационные проекты открыли пустынные земли для сельского хозяйства. Около 5000 лет назад шумеры использовали образовавшиеся излишки продовольствия для основания ранних городских центров, включая Ур, Урук и Лагаш. Эти города, в свою очередь, стали прообразами сложных государств, которые мы знаем сегодня.

Но эта история напоминает дилемму «курица или яйцо», говорит Рид Гудман, археолог из Университета Клемсона. «Как вам удаётся обеспечить совместное проживание стольких людей, не имея правительств, необходимых для полноценной работы ирригационных систем?»

Недавно опубликованная в журнале PLOS ONE статья предлагает решение: жители Древней Месопотамии использовали регулярные подъемы и спады Тигра для орошения своих посевов за тысячи лет до появления первых городов.

«Это нечто новое, основанное на геологических результатах и огромном объёме работы», — говорит Джаафар Джотери, геоархеолог из Университета Аль-Кадисия, не принимавший участия в новом исследовании. «Эта работа произведёт революцию в нашем понимании шумерских городов. Каждый археолог, изучающий Месопотамию, должен с ней ознакомиться».

Чтобы понять, что сделало возможным возникновение первых городов, Гудман извлёк керн почвы из-под современной поверхности шумерского города Лагаш, расположенного недалеко от современного иракского города Насирия, почти в 200 километрах от побережья. Керн длиной 25 метров зафиксировал более 7000 лет осадочных отложений. «Благодаря керну, взятому прямо с места раскопок, мы смогли объединить экологические и культурные данные и понять, как они взаимодействовали», — говорит Гудман.

Этот керн восполнил серьёзный пробел в данных. Ранее археологам, изучавшим южный Ирак, приходилось полагаться на геологические образцы, взятые для разведки месторождений нефти, которые обычно не включали верхние слои почвы и отложений, наиболее важные для археологов. «Нефтяные компании не интересуют первые 40 метров керна», — говорит Джотери.

Внимательное изучение самых ранних слоёв керна позволило обнаружить ракушки и другой морской детрит, подтверждающий, что Лагаш когда-то находился гораздо ближе к морю. Эта близость к берегу навела Ливиу Джосана, геолога из Океанографического института Вудс-Хоул, на мысль: возможно, древние шумеры использовали приливы для полива своих посевов. Семь тысяч лет назад приливы, повторявшиеся дважды в день в мелководном и узком Персидском заливе, могли бы поднимать соленую воду вверх по Тигру и Евфрату, заставляя пресную воду возвращаться тем же путём, которым она пришла.

По мере того, как приливы поднимаются по реке, «соленая вода тяжелее пресной, поэтому она остаётся на дне и поднимает пресную», — говорит Джосан, соавтор статьи. «Когда уровень воды поднимается дважды в день, её очень легко использовать для сельского хозяйства».

Даже вдали от побережья жители могли наблюдать регулярные подъёмы и падения уровня реки и отводить её для орошения пшеничных полей, финиковых пальм и огородов, прокладывая путь тому, что учёные иногда называют «месопотамским взлётом». «Это подтверждает, что основание древнейшей известной цивилизации было связано не с тем видом орошения, который мы обычно представляем», — говорит археолог Дженнифер Пурнель, почётный профессор-исследователь Университета Южной Каролины, работавшая в этом регионе и не участвовавшая в новом исследовании. «Это не было цветением пустыни, это было приливное орошение в дельте».

По мере роста населения и расселения, река продолжала приносить вниз по течению свежую почву и осадочные породы во время ежегодных весенних паводков, открывая новые плодородные земли. «Плодородные земли появляются практически со скоростью жизни одного поколения», — говорит Гудман. «Вот почему регион вокруг Лагаша превращается в город-государство и довольно быстро разрастается».

Этот надежный источник воды давал доисторическим шумерам время опробовать новые социальные системы и занятия. «Эта новая технология приливного орошения давала людям возможность увеличить население и создать государство», — говорит Наоми Миллер, бывший археолог из Пенсильванского университета. «Эксперименты не проводятся в отчаянном положении, эксперименты проводятся, когда есть хоть немного пространства для маневра».

Пурнель добавляет, что полученные результаты опровергают представление о том, что города возникли в результате «проталкивания ирригационных систем через пустыни» – масштабного инфраструктурного проекта, организованного централизованной политической властью. На самом деле, возникновение городов было проектом «снизу вверх», когда многие люди селились рядом друг с другом, чтобы Тигр питал их посевы. «Мы добились ирригации не благодаря завоевателям или царям, навязывающим её сверху», – говорит Пурнель. «Это не то, чему меня учили в школе, и это довольно удивительно».

Этот рай на берегу реки просуществовал недолго. В течение нескольких тысяч лет ежегодные весенние паводки меняли форму дельты, снижая предсказуемость и объём приливов, а также делая жизнь на берегах реки более опасной.

Но, как утверждает Гудман, как только люди обосновались и начали инвестировать в свои города, они уже не спешили переезжать, даже несмотря на то, что приливное орошение стало менее надёжным. Вместо того чтобы переезжать, люди удвоили усилия по формированию ландшафта и хранению продуктов питания. Социальные последствия были значительными. «Высокоорганизованные города возникают как ответ на попытку сохранить этот ландшафт», — говорит Гудман. «Около 2500 года до н. э. первые цари Лагаша начинают говорить о строительстве крупных каналов».

Эта часть теории не всех убедила. Стефани Рост, археолог из Городского университета Нью-Йорка, не участвовавшая в новом исследовании, утверждает, что ранние ирригационные проекты были достаточно эффективными и простыми, поэтому они не могут объяснить возникновение сложных государств. «Во времена возникновения первых городов и государств, я не думаю, что ирригационные системы были крупномасштабными», — говорит Рост. «Ирригация играет определённую роль, но не является движущей силой». Напротив, богатства природных ресурсов, предоставляемых водно-болотными угодьями этого региона, могло быть достаточно для поддержки первых экспериментов с урбанизацией и ранней государственностью.

Джотери, между тем, предупреждает, что сложно экстраполировать заявления на весь регион, основываясь на одном месте. Будучи фермером в третьем поколении с юга Ирака, он добавляет, что морская и пресная вода, как правило, смешиваются легче, чем указано в статье, а это значит, что древним земледельцам, возможно, приходилось иметь дело с солоноватой водой. «Всё не так просто, как они писали, — говорит Джотери, — но это поразительно: спустя более 100 лет у них появилась новая идея для обсуждения».