Отказ от образа будущего может лишить страну суверенитета

У России все нормально с военным аспектом. Административный контур в России работает исправно. Экономика и финансы в стабильном состоянии. Нужен образ будущего.

Философ, социолог и историк Макс Вебер называл три источника власти. 1. Насилие. Человек с оружием, умеющий его применять и имеющий на это решимость, способный лишать других жизни или свободы. 2. Авторитет. Давление через семейные и социальные связи, харизму, экспертные знания или религиозные догмы. 3. Право. Сложившиеся в обществе традиции, закрепленные положения и полномочия, контроль над ресурсами, обычаи.

Англо-американский неовеберианец Майкл Манн прославился своим скучным, но крайне подробным трудом «Источники социальной власти». В нем он на огромном историческом материале с древнейших времен до сегодняшнего дня разбирает, кого люди в принципе признают властью. Этот социолог несколько модифицировал схему своего учителя и назвал четыре типа власти.

Первый – силовой, тут как у Вебера. Второй – идеологический. Представители религий или политических течений, которые создают, говоря грубо, коллективный эгрегор, после чего люди часто теряют страх даже перед «силовиками». Властители умов. Третий – власть через деньги. Особые комментарии не требуются. В крайней форме речь идет о плутократии. Ну и четвертый тип Манн называет «политическим». Предполагается, что это власть, которую кто-то получает благодаря установившимся в обществе институтам, процедурам, например, выборам, что-то близкое к третьему типу Вебера.

Сверхоригинальным подход не назовешь. При желании кто-нибудь сошлется на те же индийские варны, вспомнит о «воинах», «жрецах», «купцах» и добавленных позже «визирях». Однако в случае Манна уважение вызывает гигантский объем материала, который он перелопатил, чтобы доказать свою правоту. Что важно, изложив, по сути, всю известную на сегодня историю человечества с этого ракурса, никаких других источников власти в человеческих обществах автор не обнаружил. Люди признают властью только представителей четырех этих типов.

Мысль, однако, надо развивать. И развитие мне видится вот в чем. Первое (Манн про это много пишет) – смена значимости типов власти в разные периоды. Купцы и особенно визири (которых я скорее назвал бы бюрократами, администраторами, а не политиками, потому что политики явно бывают всех четырех типов) усиливаются в застойные времена. Во времена же слома вперед выступают воины. Человек с оружием может чистить свой наган всю жизнь и так ни разу его и не применить. Но стоит наступить эпохе перемен – и воины выходят на сцену в главных ролях. Еще важнее во времена перемен жрецы – идеологи, которые задают векторы мышления. Что же касается купцов и визирей, то во времена, когда социальные тектонические плиты приходят в движение, их обычно пускают под нож. Особенно купцов.

В качестве примера полезно посмотреть на Владимира Ленина, который сам исповедовал марксизм, то есть верил вроде бы в примат экономики, исключительную власть «купцов» над миром. Однако политический инстинкт подсказывал ему, что самое важное есть насаждение своей картины мира массам, и особенно – обращение в свою веру людей вооруженных. Его практика борьбы за власть противоречила теории, которую он отстаивал. Своим примером он невольно доказал, что идеи сильнее денег. Во времена потрясений точно.

Вывод второй. Представители разные типов власти являются носителями разных функций. Никакое государство не будет в стабильном состоянии, если у него в элитах не представлены в значимой степени все четыре элемента. Опять обратимся к большевикам, которые довольно быстро после октябрьского переворота вернули на места царский бюрократический аппарат, который обеспечил работу государственного механизма. И уже в середине 1920-х годов, не сильно это афишируя, развернули бурную деятельность по построению работоспособной экономической и, в частности, финансовой системы с тремя денежными контурами и трастами-корпорациями.

Тут стоит, наверное, пояснить, что под «купцами» понимаются не только и не столько банальные торгаши, а скорее люди, поддерживающие благосостояние населения. Они могут быть «из списка «Форбс», могут быть «красными директорами» – разница небольшая. Главное, чтобы шестеренки экономики крутились, обыватель ощущал это на своей шкуре через пусть небольшие, но позитивные изменения.

Третий вывод, вытекающий из второго: чтобы обладать суверенитетом, страна должна закрывать все четыре функции без внешнего участия. Еще раз перечислим. Военный. Экономический. Административный. Идеологический.

Если государство неспособно самостоятельно вести войну хотя бы полтора года – оно не суверенно. Если страна не может прожить в автаркии, пусть с существенными потерями в качестве жизни, те же полтора года – она не суверенна. Если нет административного скелета, который обеспечивают ежедневную рутину существования, – суверенитета нет. И если нет идеологии (для тех, кого это слово слишком уж раздражает, пусть будет «картина будущего»), страна не суверенна. Полтора года, если это кому-то важно, выведены из статистики войн – сколько времени обычно проходит до обрушения фронта.

Чтобы оценить текущий момент, надо приглядеться к империям, ниже станет понятно почему. Империя – это сила, которая или сама желает в силу амбиций своих элит, или просто вынуждена из-за сложившихся обстоятельств подминать под себя земли, которые она переварить вообще-то не способна, где поддерживать все четыре функции не в состоянии. Как следствие, в провинциях часть ролей берут на себя местные элиты, часть – метрополия. Благодаря такому симбиозу конструкция становится устойчивой. В ней ни провинциальные элиты не могут выживать самостоятельно, ни метрополия не способна поддерживать контроль над территориями без провинциалов.

Можете поупражняться в разборе того, как были устроены разные империи, какие функции из четырех в них метрополии забирали на себя, какие оставляли на местах. Занятие увлекательное, можно тренироваться месяцами, если хорошо знаете историю. Я же сейчас препарирую только одну империю – американскую. Потому что для нас с вами это не просто упражнение, это влияет на нашу жизнь.

После гибели СССР мир представлял собой именно глобальную американскую империю. Эта империя отказывалась провозглашать себя таковой, но безусловно ею была. Во многом Штаты заняли свое особое место из-за везения, из-за безумия европейских элит на границе XIX и XX веков, из-за импотентности элит позднесоветских. Но все же и роль американцев в построении очень хитро устроенной ими имперской схемы не стоит преуменьшать.

В качестве идеологического фундамента предлагалось два столпа. Для людей активных – культ селфмейдмена. Будешь достаточно энергичным, предприимчивым, работоспособным – сможешь вознестись на вершину социальной пирамиды, даже будучи выходцем из низов. Реальная статистика никак с мифом не билась, особенно в последние годы, но кого это волновало? Людей же пассивных империя баловала бесконечной и все возрастающей радостью потребления. Вместе это составляло «американскую мечту», распространяемую на весь мир.

Экономический аспект Штатами контролировался через финансы и глобальную торговлю. Военный проецировался через базы, размещение ядерного оружия в некоторых точках планеты и – самое главное – флот. Стоит, правда, заметить, что во многих регионах брать на себя военную функцию США так и не захотели или же не смогли. Ну и наконец, административную функцию американцы нигде не трогали, оставляя ее везде на откуп местным властям, хотя и утверждали, что их собственное государственное устройство якобы самое совершенное во вселенной.

Империя эта сейчас пришла в состояние полураспада. Чтобы поддержать миф о селфмейдмене, все последние десятилетия накачивались нарративы о выходцах из техносферы. Самый свежий герой – основатель Open AI Сэм Альтман. До того были Маск, Гейтс, Джобс… Но работает это все хуже. Особенно учитывая бегство того же Маска в стан ратующих за распад империи. С потреблением для обывателя в ближайшие годы также не все будет ладно – оно «драматически», как любят говорить американцы, обвалится по совершенно объективным причинам.

Впрочем, с рождением какой-нибудь новой идеологии на замену «американской мечте», пройдя через жесткий кризис, Штаты, может, и справились бы. Но сработала другая мина. В империях со временем метрополия обязана все больше передавать власть центра провинциалам. В этом логика их, империй, существования. Германцы и прочие окраинные пассионарии проникают в Рим, десятилетие за десятилетием повышают свой статус, и в конце концов фракиец становится императором. Так империи продлевают свою жизнь.

Если бы в Вашингтон пустили китайцев, русских и всех остальных, ничего из происходящего сегодня мы не увидели бы. Что было бы – цифровой концлагерь или покорение Марса – вопрос праздный, история не знает сослагательного наклонения. Но метрополия пустила лишь горстку индусов и внеконтинентальных китайцев в руководство корпораций, в остальном оказалась слишком подвержена предрассудкам. Поэтому ей приходит конец.

Но что будет происходить с оставляемыми империей территориями? У многих государств слаб и административный контур, и военный – такие сейчас в наихудшем положении. Однако даже те, у кого дела обстоят более-менее, если хотят обрести реальный суверенитет, должны в ударном темпе достроить все четыре элемента. Недостающие повсеместно части паззла – экономика и идеология. На территориях, где не оформится новая экономическая и финансовая система, где не появятся умы, способные предъявить людям новую картину будущего, это обернется хаосом.

Россия по сравнению со многими игроками находится в отличном положении. У нее все нормально с военным аспектом. Могло бы быть, конечно, и лучше, но армия проверяется только в реальной войне – пусть другие себя покажут, чтобы судить об их состоянии. Я лично вижу, что с этим аспектом у многих и многих игроков дела обстоят гораздо печальнее. Административный контур в России работает исправно, о чем можно судить хотя бы по количеству вводимых станций метро в Москве. С экономикой и финансами по-разному, но все-таки есть огромные природные ресурсы и присутствуют базовые отрасли промышленности, чего многие лишены. Работы масса, однако ничего невозможного… Но вот по жрецам провал.

Картины будущего, которые предъявляются пока, завязаны на некое «славное прошлое» – у одних сталинские пятилетки, у других аж Новгород IX века. Однако работоспособная идеология отвечает на вопрос, почему завтра будет лучше, чем сегодня. Хоть на этом свете, хоть на том, человеку лично или его потомкам.

Консерватизм хорош в связке с религией, потому что тогда религия отвечает на вопрос так: «Тебе будет лучше. Но не в этом мире». Сказано без всякого сарказма. Консерватизм работает так же во времена после чудовищных провалов, когда «вчера» явно лучше, чем «сегодня», поэтому если завтра будет хотя бы как вчера – это выглядит привлекательно. Но в секулярном обществе, где «вчера» – это сытые 2000-е, а молодежь уже не помнит 1990-е, такой ответ не годится.

Здоровая, мобилизующая идеология поэтому может быть обращена только и исключительно в будущее, лишь отчасти опираясь на прошлое. Глаза должны смотреть вперед, а не назад. Формирование этой картины будущего – одна из главных задач, которую надо решать.

Источник