«Великий перелом»

«Великим переломом» Сталин назвал период индустриализации и коллективизации в СССР. В 1920-е годы СССР оставался преимущественно аграрной страной. Для этого имелся целый ряд причин: еще в царские времена, вплоть до 1914 года доля промышленности в хозяйстве страны неуклонно росла, но естественный процесс перехода от аграрной экономики к индустриальной оказался прерван Первой мировой и Гражданской войнами. НЭП, направленный на скорейшее восстановление разрушенного хозяйства, имел ограниченный потенциал — он тяготел к мелкотоварному производству и спекуляции. Чтобы вырастить таким путем собственных промышленных гигантов, Советам понадобились бы десятилетия. Между тем большевики отнюдь не собирались надолго восстанавливать господство частного сектора в экономике. Не последнее место в дискуссии о необходимости развития промышленности играла и внешняя угроза — в СССР всерьез ждали «новой империалистической войны» и не хотели оказаться к ней не готовыми. «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет, — писал Сталин. — Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». В итоге XIV съезд партии (декабрь 1925 года), на котором доминировали сторонники Сталина, вынес приговор НЭПу, взяв курс на индустриализацию.

Трудно поверить, но речь, как и в наше время, шла об импортозамещении! Ведь основным лозунгом съезда было превращение СССР из страны, ввозящей машины и оборудование, в страну, производящую машины и оборудование. Достижение цели требовало решения нескольких задач. Прежде всего, надо было технически перевооружить промышленность и сельское хозяйство, ускорить культурное строительство, усилить обороноспособность страны, укрепить и расширить социальную базу советской власти — городской пролетариат. Наконец, съезд постановил, что необходимо вытеснить частный капитал из сфер производства и распределения. Чтобы приступить к реализации этих задач, был принят первый пятилетний план (1928–1932), причем фактически утвердили его уже после того, как началась пятилетка: в мае 1929 года на V съезде Советов. До этого ВСНХ и Госплан СССР разработали пять или шесть вариантов, и вовсе не случайно так много: у правительства пока не имелось ясного понимания, какими темпами и за счет каких ресурсов проводить индустриализацию.

Было очевидно, что индустриализация требует огромных средств, но их у промышленности нет. Где взять? Существовало два основных решения. Первое, бухаринское, подразумевало медленную индустриализацию, которая опиралась бы на развитие частного предпринимательства путем привлечения иностранных займов. Второй вариант, апологетом которого выступал Лев Троцкий, предлагал форсированную индустриализацию, опирающуюся на внутренние ресурсы — перенаправлять средства из сельского хозяйства и легкой промышленности в тяжелую.

Сначала Сталин склонялся к бухаринскому варианту. Директивы, составленные в 1927 году к первой пятилетке, подразумевали вполне разумные темпы индустриализации: рост промышленного производства на 136%, увеличение производительности труда на 110%, строительство 1200 новых заводов. Однако уже в начале следующего года Сталин пересмотрел эти показатели, склонившись в пользу форсированной индустриализации.

Выступая на Пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1928 года, он фактически принял подход, предложенный Троцким (при этом генеральный секретарь не упустил случая пройтись по своему оппоненту, который будто бы уверял, что «НЭП есть отступление, и только отступление»): «В капиталистических странах индустриализация обычно происходила главным образом за счет ограбления чужих стран, за счет ограбления колоний, или побежденных стран, или же за счет серьезных более или менее кабальных займов извне… Наша страна тем, между прочим, и отличается от капиталистических стран, что она не может, не должна заниматься грабежом колоний и вообще ограблением чужих стран. Стало быть, этот путь для нас закрыт. Но наша страна не имеет также и не хочет иметь кабальных займов извне. Следовательно, закрыт для нас и этот путь. Что же остается в таком случае? Остается одно: развивать промышленность, индустриализировать страну за счет внутреннего накопления». Судьба крестьянства в России была предрешена.

«Пятилетку — в четыре года!»

Первый пятилетний план предусматривал среднегодовой прирост промышленной продукции в объеме 19–20%. Средства массовой информации активно пропагандировали промышленный рывок: по всей стране рабочие, часто в ужасающих условиях, строили новые предприятия, возводили электростанции, прокладывали шоссейные и железные дороги. Немало способствовало индустриализации и наличие в стране дешевой рабочей силы: из-за начавшейся коллективизации деревня агонизировала, и вчерашние хлебопашцы активно перебирались в город. Сыграл свою роль и энтузиазм людей, особенно распространенный в комсомольской среде.

В начале 1930 года Сталин озвучил новые директивы: 2000 новых заводов вместо 1200, увеличение объема промпроизводства в три раза вместо 136%. В том же году началось строительство около полутора тысяч предприятий и объектов инфраструктуры. Ключевые стройки того времени — Днепропетровская ГЭС, металлургические заводы в Магнитогорске, Липецке и Челябинске, Новокузнецке, Норильске, машиностроительные предприятия — «Уралмаш», тракторные заводы в Волгограде, Челябинске, Харькове, Уралвагонзавод, ГАЗ, ЗИС и т.п. Делая акцент на форсированное развитие тяжелой промышленности, правительство повысило запланированные показатели по ряду отраслей, например по выпуску металлургической продукции и нефти. Планку среднегодового прироста продукции на 1931 год подняли до 45% вместо запланированных ранее 22%.

По поводу результатов первой пятилетки до сих пор ведутся споры. Несмотря на очевидные успехи в деле строительства новых промышленных объектов, обеспечить повышение темпов роста в промышленности не удалось. Напротив, они снизились. И хотя правительство объявило, что пятилетний план удалось выполнить согласно брошенному Сталиным лозунгу «Пятилетку — в четыре года!» за 4 года и 3 месяца, это не было правдой. В действительности пятилетка не достигла многих важнейших запланированных показателей: по производству электроэнергии, угля, нефти, чугуна, машиностроительной продукции. Вместо намеченных 103% рост составил не более 70%.

Второй пятилетний план (1933–1937), утвержденный XVII съездом ВКП (б) в начале 1934 года, сохранил упор на развитие тяжелой промышленности, однако предыдущий опыт был учтен: плановые показатели снизились. Важной особенностью пятилетки стало наличие не только экономических, но и политических задач. Например, была поставлена задача ликвидировать капиталистические элементы и классы как таковые, положить конец многоукладности экономики страны, установив социалистический способ производства как единственно возможный. Все кустарные производства должны были объединиться в кооперативы, частные крестьянские хозяйства — в колхозы.

За вторую пятилетку было возведено 4,5 тысячи предприятий, причем многие из них в союзных республиках. Возникли мощные индустриальные центры и новые отрасли промышленности: химическая, тракторо- и авиастроительная. В 1935 году была торжественно открыта первая очередь Московского метрополитена. В эту пятилетку в моду вошло социалистическое соревнование, а приметой времени стало стахановское движение, названное по имени его инициатора — луганского шахтера Алексея Стаханова, который в 1935 году выполнил за смену 14 трудовых норм. В рамках стахановского движения многие заводы и фабрики выдвигали «встречные производственные планы» с более высокими показателями, чем те, что спускались сверху.

Мир — городу, война — селу

Чтобы начать перекачку средств из деревни в промышленность, правительство ввело не только явные, но и «скрытый» налог: намеренно завышая цены на промтовары и искусственно занижая государственные закупочные цены на хлеб, государство обирало крестьян. Конечно, это не прошло не замеченным: хлебопашцы попросту начали прятать зерно, чтобы не продавать его государству. В 1927 году эта ситуация привела к кризису хлебозаготовок: снабжение города продовольствием ухудшилось настолько, что это поставило под вопрос продолжение курса на индустриализацию. Правительство не нашло иных средств, кроме как возвращения к мерам эпохи «военного коммунизма»: свободная торговля хлебом была запрещена, за отказ продавать зерно по твердым ценам крестьянин мог оказаться в тюрьме, а его имущество могло быть конфисковано. Подобные силовые меры привели к сокращению посевных площадей и стали началом подлинной катастрофы в деревне.

Чтобы застраховать себя от повторений хлебного кризиса, правительство ускорило курс на коллективизацию: из бюджета стали выделять крупные суммы на создание и финансирование колхозов, которые могли брать кредиты на льготных условиях, облагались облегченными налогами и получали поддержку в виде поставок современной сельскохозяйственной техники, благо в СССР теперь имелись собственные трактора. В январе 1930 года ЦК ВКП(б) принимает два важных постановления. Первое из них — «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» — намечает сроки проведения коллективизации. В основных зерновых районах страны (в Среднем и Нижнем Поволжье, на Северном Кавказе) она должна была завершиться к весне 1931 года, в Центральной черноземной области, на Украине, Урале, в Сибири и Казахстане — к весне 1932-го. Второе постановление — «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» — предписывало «конфисковать у кулаков этих районов средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы». Чтобы кулаки не могли сопротивляться, их поделили на три категории, в отношении которых предусматривались суровые меры. Первую категорию — «контрреволюционный кулацкий актив» — требовалось «немедленно ликвидировать путем заключения в концлагеря». Попавшие во вторую — наиболее богатые, но не оказывающие сопротивления — подлежали высылке в отдаленные районы СССР или в глухие уголки края, где они проживали. Наконец, не столь зажиточные кулаки, относящиеся к третьей категории, подлежали расселению на отводимых им за пределами колхозов участках.

Местные парторганизации развернули настоящее соревнование за максимально быстрое создание «районов сплошной коллективизации». Всего было раскулачено около 1–1,1 млн хозяйств (примерно 15% крестьянских дворов). В марте 1930 года был принят Примерный устав сельскохозяйственной артели, который устанавливал принцип добровольного вхождения крестьян в колхоз — принцип, почти повсеместно нарушавшийся. Как следствие, крестьяне, насильно согнанные в колхоз, покидали его в течение ближайших месяцев, возвращаясь к работе в частных хозяйствах. Чтобы поправить ситуацию, пленум ВКП(б) отправил в колхозы и на машинно-тракторные станции 25 тысяч передовых фабричных рабочих для «руководства созданными колхозами и совхозами» (именно таким «двадцатипятитысячником» был шолоховский Семен Давыдов из «Поднятой целины»). Во многих селах между ними и местными зажиточными крестьянами развернулись настоящие бои. Однако это беспрецедентное давление на деревню принесло свои плоды: за две пятилетки было создано свыше 243 тысяч колхозов, куда вошло более 90% из оставшихся после раскулачивания крестьянских дворов. В 1933 году систему ограбления деревни закрепил введенный порядок обязательных поставок сельхозпродукции государству по ценам многократно ниже рыночных.

Общество победившего социализма

По итогам проведения коллективизации партийное руководство рапортовало о том, что социализм в СССР победил — эта формулировка была включена даже в новую, «сталинскую» Конституцию, принятую 30 декабря 1936 года. Индустриализация и коллективизация, таким образом, не были лишь чисто хозяйственными процессами: «великий перелом» и впрямь сломал прежнее устройство общества, маргинализировав частный сектор и на последующие десятилетия поставив село в подчиненное положение по отношению к городу. Это не могло не сказаться на ситуации в аграрном секторе: так, среднегодовое производство зерна в завершающие годы второй пятилетки снизилось до уровня 1913 года, а поголовье скота уменьшилось вдвое. В сочетании с продолжающимся ростом планов по заготовкам продовольствия коллективизация уже к началу второй пятилетки привела к голоду, охватившему в 1932–1933 годах районы Украины, Нижней Волги и Западной Сибири.

Общий уровень жизни граждан СССР в годы индустриализации заметно снизился: цены на продовольствие выросли так сильно, что основная часть горожан жила впроголодь. Однако общая оценка этого периода до сих пор служит яблоком раздора между историками: немаловажным для подведения итогов «великого перелома» является то обстоятельство, что во многом именно благодаря форсированной индустриализации СССР удалось победить в Великой Отечественной войне.

Источник: rusplt.ru