Dagbladet: Мы никогда не пытались понять Россию

Если США считают, что Путин помог Трампу прийти к власти, то Марит Кристенсен (Marit 
Christensen) считает, что это выдумки.

«Мы неправильно поняли Россию? Да мы никогда и не пытались. Мы можем смотреть на мир только глазами Запада».

Марит Кристенсен пристально смотрит через очки в тончайшей золотой оправе. Одета во что-то светлое. В Theatercaféen в Осло входит на костылях.

Эксперт по России в последние годы часто бывает в больнице. Многие из ее проблем со здоровьем — последствия операции для уменьшения веса в 2009 году. Сначала появился остеопороз, потом камни в почках, затем ее лечили пенициллином, началось воспаление слизистых оболочек.

Марит Кристенсен 

• Писатель, бывший журналист телеканала NRK и корреспондент в России.

• Семья: Есть, но это моя частная жизнь.

• Транспорт: Есть автомобиль, но ни марку, ни модель называть не буду, чтобы не делать рекламу!

• Чтение: электронные версии газет, книги.

• Последнее впечатление из области культуры: фильм о Стивене Хокинге «The Theory of Everything» («Теория всего» или «Вселенная Стивена Хокинга»)

• Любимое слово: Пытаюсь избежать его употребления, чтобы не повторяться.

«Те, кто говорят, то шунтирование желудка — быстрое решение проблемы, ошибаются. Но сейчас я снова на ногах, надеюсь на хорошее лето без болячек».

Прошло около трех лет с тех пор, как мы в последний раз слышали о ней. Издание биографии Венке Беринг Брейвика (Wenche Behring Breivik) было делом непростым. Еще до того, как книга была завершена, появились угрозы о том, что адвокаты Венке Беринг Брейвика подадут иск, за ними последовали критика в новостных программах в СМИ.

«Да уж, это была буря, которую я на самом деле не понимаю. Потому что меня никогда в жизни столько не хвалили. Но прессе всегда казалось, что это очень забавно — стукнуть меня по голове чем-то тяжелым. Я была готова и крепко стою на ногах. И, разумеется, никакого иска не было».

Россия. Путинская Россия. Там, где Западу кажется, что гигант с востока не дает Совету Безопасности ООН вмешиваться в гражданскую войну в Сирии, Марит Кристенсен видит российского президента, который пытается сохранить единство сирийского государства, чтобы помешать хаосу в будущем — такому, как в Ираке.

Если США считают, что Путин помог Трампу прийти к власти, то Марит Кристенсен считает, что это выдумки.

Марит Кристенсен: На самом деле это довольно страшно, насколько же мы здесь, на Западе, враждебно настроены. Люди говорят, что это так опасно, когда Россия наращивает вооружения, но НАТО со своими арсеналами вооружений может уничтожить Россию 50 раз. Да, у них есть ядерное оружие, и это серьезно, и я говорю серьезно, но все это просто семечки по сравнению с военной мощью Запада.

Dagbladet: А вы боитесь новой войны?

—  Да, но придет она, во всяком случае, не со стороны России! Они еще не забыли ужасы II мировой войны. Наоборот, может показаться, что это мы их забыли. Россия пожертвовала 22 миллионами человеческих жизней во II мировой войне. Разгромили бы мы на Западе Гитлера без Советского Союза? Да никогда.

Московская Марит, хотя наша героиня предпочла бы, чтобы это имя не вспоминали, говорит спокойно и четко. Она чувствует, что ей во многое надо внести ясность, например, в вопрос об аннексии Россией Крымского полуострова.

—  Была причина, по которой я не высказывала своего мнения обо всем этом. Надо стоять на ногах в смысле здоровья, чтобы выстоять в том урагане критики, который неизбежно поднимется, если сказать то, что я сейчас скажу впервые: что Крым б-ы-ы-ы-л и е-е-е-сть русский.

В 1945 году Крым административно стал частью Украины.

«Поскольку Россия и Украина тогда были одной страной, то было неважно, кто управляет Крымом. А после распада СССР это вдруг стало иметь огромное значение, — говорит Кристиансен. — В советские времена Украина была советским военным центром. После распада СССР Россия практически прекратила заниматься своими вооруженными силами. Это было совершенно безнадежно. То, что Украина вдобавок получила еще и Крым, было тотальной ошибкой. И почему же мир не протестовал тогда? Если Запад сейчас хочет наказать Россию за то, что она вернула Крым, это значит, что он забыл историю».

На столе появляются яйца Бенедикт. Марит Кристенсен разрезает желток и поднимает на меня свои кошачьи глаза.

«Нет, Крым никогда не был украинским. Я четыре месяца провела в Крыму по работе в начале 1970-х, и единственное украинское, с чем мне довелось столкнуться там за все это время, были булочки (пампушки) к супу из свеклы».

Может показаться, что первая встреча Марит Кристенсен с Россией практически была предопределена судьбой. Ей было 17 лет, и на самом деле она собиралась изучать медицину, но, чтобы заработать несколько дополнительных баллов, она решила походить на языковые курсы.

Написала список языков, закрыла глаза и ткнула наугад. Под указательным пальцем оказалось то, чему было суждено стать делом всей ее жизни: русский.

Примерно 18 лет спустя распался СССР, и Марит Кристенсен стала представителем Запада по восточную сторону «железного занавеса».

«Работать корреспондентом NRK означало работать круглые сутки. Все время что-то происходило, всегда было, что передать», — рассказывает Кристенсен.

Она даже точно не помнит, сколько раз приглашала на ужин гостей, но тут звонили из NRK, и ей приходилось бежать на задание, оставив гостей одних.

«Оставалось только сказать: Пока! Угощайтесь, а мне надо бежать! А еще я пять лет не притрагивалась к алкоголю. Если я и получила какие-то инструкции от российского МИДа, то это о том, что алкоголь и вождение автомобиля несовместимы».

Что Марит Кристенсен думает о Путине?

«Могло бы быть хуже. Как я и ожидала, он ведет себя так, как и должен вести себя российский лидер. В Норвегии мы все время ноем о его непредсказуемости, но для меня он очень предсказуем. Во многом должна сказать, что я восхищаюсь им. Это непросто — удерживаться у власти так долго, и в основном, все идет довольно хорошо. Если я в чем-то совершенно уверена, так это в том, что он руководит страной так хорошо, как только может».

Кристенсен дает понять, что хочет сказать еще кое-что. Начинает постукивать указательным пальцем по столу.

«Россия — не такая, как Запад, и никогда не будет, как Запад. Поэтому это совершенно бесполезная затея — выбрасывать миллионы на меры по демократизации, чтобы сделать Россию такой, как мы. И, кроме того, русским надо дать возможность самим решать, как должно быть по их собственному мнению. А наши попытки распространить демократию по всему миру — это просто современная форма империализма».

—  А разве русским не нужна свобода слова?

«А ее можно есть? Я просто спрашиваю. Потому что: к чему свобода слова, если им есть будет нечего? Для русских важна не свобода слова, а экономика страны».

— Они не хотят быть такими, как Запад?

«Нет, а зачем? Кроме того, они не могут думать так, как мы, потому что говорят по-русски. Ни равноправие, ни равенство в России невозможны. Этому мешает язык. Но для того, чтобы понимать такие вещи, вам надо хорошенько разбираться в русском языке и культуре».

Корреспондент окидывает взглядом зал ресторана.

«Я 30 лет думала, что русские — такие же, как и мы, но обнаружила, что на самом деле это совсем не так».

Источник