Что изменит появление у Ирана ядерной бомбы

Фото из открытых источников

Иран может долго тянуть время, прежде чем ответит Израилю, заявили в Корпусе стражей исламской революции. В то же время, как подчеркивают в комитете по разведке Конгресса США, Тегеран уже до конца года объявит о своем ядерном статусе. Можно ли этому верить? И что изменит появление у Ирана ядерной бомбы для Ближнего Востока?

С утверждением о том, что Иран может объявить о своем ядерном статусе через несколько месяцев, выступил председатель спецкомитета по разведке Палаты представителей Майк Тернер. В то же время на вопрос телеканала CBS News, можно ли эту информацию подтвердить и сделать однозначный вывод о том, что Тегеран создает ядерное оружие, он ответил отрицательно. Зато обвинил действующего президента США в попустительстве.

«Гибкость и свобода действий, которые были у Ирана при администрации Джо Байдена, дали им попытку оказать влияние на наши выборы, попытаться осуществить заговор с целью убийства Дональда Трампа и продолжать разработки ядерного оружия и программы ядерного обогащения», – отрезал Тернер, свалив все в одну кучу.

У такого рода заявлений обычно две причины: внутриамериканская и внешнеполитическая. Майк Тернер – республиканец из Огайо. Бросить что-нибудь токсичное в сторону администрации Байдена в период предвыборной борьбы в США – для него нормальное поведение. А ядерная программа Ирана – вторая по обсуждаемости в США международная проблема после ближневосточного кризиса и конфликта вокруг Украины.

Эта проблема для американского общественного сознания из числа легко понимаемых. Есть у Ирана бомба – плохо, нет – хорошо. Сильно напрягаться не нужно.

С другой стороны, Тернер комментирует иранскую программу в соответствии со своим высоким статусом: он – глава комитета по разведке. Но одновременно эта должность позволяет ему не приводить доказательств своих обвинений – секретные же данные, понимать надо.

В США заявления о том, что Иран вот-вот создаст атомную бомбу или хотя бы объявит об этом, звучат довольно регулярно, а потом сроки сдвигаются. Есть ли в этот хоть немного правды?

В рамках информационной войны главным источником «сенсаций» об иранском ядерном оружии выступают оппозиционные эмигрантские ресурсы, традиционно базирующиеся в Лондоне. Именно оттуда проистекают сообщения о том, что «обострение ситуации на Ближнем Востоке подвигло Иран интенсифицировать работу по созданию атомной бомбы». Но насколько это реально практически?

Иран вышел из так называемой ядерной сделки в начале 2020 года в ответ на недружественные действия США, точнее – Дональда Трампа. Технически это выразилось в снятии ограничений на количество центрифуг, задействованных в обогащении урана, и отказе от сотрудничества с МАГАТЭ «до снятия санкций».

Точное количество имеющих у Тегерана центрифуг определить невозможно, но с 2020 года, скорее всего, успели установить новые: ядерные объекты Ирана расположены по всей стране и увеличиваются в количестве.

Это, кстати, делает бессмысленным какие-либо планы Израиля по нанесению воздушных ударов по иранским ядерным объектам.

Это в Ираке Хусейна и в Сирии Асада было всего по одному реактору, которые Израиль в свое время разбомбил. А в Иране удар по одному или даже нескольким объектам может замедлить, но не остановить работу программы.

В 2021 году Иран объявил о начале обогащения урана до 60% при прежнем согласованном максимуме в 20%. Для работы гражданских электростанций требуется уран с обогащением около 4%, и такого продукта Иран накопил уже довольно много. А вот для производства боевого заряда требуется обогащение до 90%.

Обогащение до 60% – это предпоследний шаг перед созданием оружейного урана. Учитывая, что времени для последнего шага нужно немного, американские прогнозисты во многом правы: Иран может довольно быстро (в том числе и до конца года) обогатить свои ресурсы до боевого уровня.

А вот дальше будет сложнее. Одного обогащения урана с помощью центрифуг и накопления его достаточного количества для создания атомного оружия недостаточно. Создание заряда и сбор взрывного устройство – это уже не центрифуги, а совсем другого уровня технологии. Никто не может оценить способность Ирана ко всем этим манипуляциям. Не исключено, персы потратят на них до двух лет.

Наконец, заряд должен быть совмещен с ракетной программой, поскольку соответствующей авиации у Ирана нет. То есть крупную бомбу аятоллам делать не целесообразно (хотя это как раз быстрее). Требуется компактная ракетная боеголовка, что сильно усложняет процесс изготовления.

Еще один вопрос – количество зарядов, которые Иран может одномоментно изготовить и выставить на боевое дежурство. Один-два заряда дают стране ядерный статус (пусть и незаконный), но с чисто военной точки зрения не слишком целесообразны. Это скорее демонстративная акция, не меняющая расстановки сил в регионе.

Напоминает «казус Пакистана», у которого ядерное оружие по факту есть, но возможности его боевого применения не дают никаких преимуществ в противостоянии с Индией.

В военной доктрине Ирана ядерное оружие отсутствует. А это не просто набор слов на бумаге – под действующую доктрину закладывают боевые расписания и планы, в которых атомной бомбы пока не просматривается.

Иными словами, Иран уже довольно долго находится в «пороговом» положении. Создать ядерный заряд он теоретически может, потратив ресурсы и силы. Но прочие обстоятельства делают создание такого заряда для того, чтобы он просто был, не особо целесообразным: издержек больше, чем приобретений.

А вот держать потенциального противника в постоянном напряжении самой возможностью создания атомной бомбы – это рационально и недорого. В таком контексте ядерная программа приобретает характер политического инструмента или элемента торговли при переговорах.

В то же время формальная смена статуса Ирана на ядерный повысит градус противостояния, поднимет ставки, но никак не решит внешнеполитическую задачу ослабления санкций и нормализации отношений с рядом стран Запада. А руководство Ирана – это очень рациональные люди.

В западной пропаганде принято называть Иран «режимом аятолл», твердить о «фанатизме». В реальности эта форма организации персидского общества очень сдержанна в плане практических шагов.

В США же использование ядерной программы Ирана как инструмента внутриполитической борьбы давно уже стало общим местом, особенно в предвыборный период. Похоже, что трактовать слова Майка Тернера нужно именно в контексте выборов, просто они усилены его авторитетом, проистекающим из принадлежности к американскому разведывательному сообществу.

Есть основания полагать, что ни ЦРУ, ни «Моссад», да и вообще никто, кроме самих иранцев, не обладает данными о реальном состоянии ядерной программы Ирана и ее технологической готовности. Сейчас ее развитие – это вопрос уже не технологий, а политической воли. Пока Тегеран проявляет исключительную сдержанность, несмотря на острейший кризис на Ближнем Востоке. Просто персы хотят, чтобы все знали: на удар (и совсем не обязательно ядерный) они способны в любой момент.

Источник