Возьмите нас к себе! Кто хотел войти в состав России и почему это не удалось

«Зачем нам такой мир, если там не будет России?» — эта фраза Владимира Путина вызвала бурю эмоций широкого спектра — от восторга до ненависти.

Тем же вопросом некогда задавались лидеры многих стран. Ответ, к которому пришли некоторые из них, парадоксален. Идеальным они считали мир, где их родина стала бы частью России.

Известно не менее десяти крупных территорий, которые в разные времена хотели присоединиться к нашей стране — неважно, называется она Российской империей или СССР. Почти все они искали у нас дружбы и покровительства, а кто-то даже успел формально побывать членом нашей семьи народов.

Хороша страна Болгария

— Товарищ Живков, зачем вам зонтик? На улице жара!

— Но Москва обещает дожди...

Анекдот о лидере социалистической Болгарии Тодоре Живкове, который спит и видит свою страну в составе СССР, не такой уж и анекдот. На пленуме ЦК Болгарской коммунистической партии 1963 г. товарищ Живков заявил: «Мы сольёмся с СССР не до поры до времени, а навеки, и это станет примером для всех стран». В адрес ЦК КПСС было направлено письмо с просьбой принять Болгарию в состав СССР на правах шестнадцатой союзной республики. В феврале 1964 г. Живков явился в Москву и во время встречи с советскими лидерами коснулся этого вопроса. Но получил не просто от ворот поворот, а ещё и пару насмешек. Так, он заявил, что объединение с СССР может породить в Болгарии надежды на улучшение жизненных стандартов. Но если они не улучшатся, то возникнет разочарование и даже всплеск антисоветских настроений. А пока объединения не произошло, попросил дать Болгарии кредит в 400 млн руб. В результате, когда Хрущёв, обращаясь к Живкову, машинально назвал его «дорогой Тодор», ехидный Анастас Микоян поправил Никиту Сергеевича: «Не просто дорогой, а очень дорогой! Можно сказать — золотой!»

Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев встречает на Киевском вокзале Первого секретаря Компартии Болгарии Тодора Живкова, прибывшего на XXVIII съезд КПСС. 1966 г. 

Русский папуас

«Туземцы Новой Гвинеи желают политической независимости под российским покровительством», — писал в 1883 г. русский путешественник и этнограф Николай Миклухо-Маклай. И нимало не кривил душой. Он был первым европейцем, ступившим на северные и северо-восточные берега Новой Гвинеи — второго по величине острова нашей планеты. Произошло это в 1871 г. В течение многих лет Миклухо-Маклай жил среди папуасов и сумел так себя поставить, что те считали его чуть ли не посланцем небес. А заодно поверили, что стать цивилизованным народом они смогут только под русской рукой. К этому были все предпосылки. До сих пор очень многие предметы быта и культурные растения в Папуа — Новой Гвинее носят русские имена. Правда, чуть искажённые, но всё равно понятно, что «арбус» — это арбуз, «тхапор» — топор, «гугруз» — кукуруза.

Инициативу у русского учёного пробовали перехватить немцы. Так, Отто Финш выдавал себя за брата Миклухо-Маклая и захватывал под это дело огромные земельные участки. В 1885 г. к Берегу Маклая подошёл немецкий корабль, и сошедший на землю чиновник воздвиг там германский флаг, объявляя территорию владением рейха. Миклухо-Маклай пишет отчаянное письмо императору Александру III: «Ваше императорское величество! Туземцы отвергают германскую аннексию. Всепокорнейше прошу о даровании туземцам Берега Маклая российского покровительства». И получает ответ: «За удалённостью земли и неимением Россией там своих интересов, отказать».

Цель — Мадагаскар

В конце XVII в. Мадагаскар считался опаснейшим местом — им владели пираты под предводительством Каспара Вильгельма Моргана. Они грабили суда всех держав, имевших интересы в Индии, путь в которую лежал как раз через этот остров. Дело дошло до того, что Голландия, Франция и Великобритания, оспаривающие друг у друга колонии, решили объединиться и выжечь это пиратское гнездо.

Каспар Морган решил просить покровительства у тех держав, суда которых он ещё не грабил. Таких было две — Швеция и Россия. Которые как раз в начале XVIII столетия выясняли отношения между собой. Сначала он сделал ставку на Швецию, и к Карлу XII была отправлена делегация с просьбой о покровительстве. Но после Полтавы стало ясно, что Россия выигрывает. И потому шустрый пират, именующий себя королём Мадагаскара, попытал счастья у Петра I. Вот что ему ответил царь-плотник: «Ежели король Мадагаскарский склонность имеет у какой державы протекцию искать, то мы от сердца желаем, дабы мы счастие имели оного в нашу протекцию принять. Мы обещаем накрепко, что от всех неприятелей его, короля, и людей его защищать будем, несмотря ни на что...» В начале 1724 г. к отправке на Мадагаскар уже снаряжались корабли. Пётр I торопил события и высказывал недовольство: «Монарх крайне был огорчён остановкой в отправлении вице-адмирала Вильстера в Мадагаскарскую экспедицию». Раскачивались и впрямь долго — 5 фрегатов были готовы к отплытию только в январе 1725 г. Но Пётр умер, и на проекте поставили крест.

Источник