Винтовки: Мосин против Маузера. «Трехлинейка» - история любви и чести

Завершая рассказ о легендарных «винтовках двух мировых войн» - творениях Маузера и Мосина, хотелось бы напомнить читателям о некоторых чрезвычайно интересных подробностях, касающихся личности создателя «трехлинейки» и имеющих самое прямое отношение к ней самой.

Жизнь парадоксальна… Никто и никогда уже не сосчитает, сколько жизней оборвала винтовка Мосина, но доподлинно известно, что одну жизнь она сделала счастливой. Его собственную жизнь.

Родился Сергей Иванович Мосин в самой, что ни на есть простецкой семье. Отец – отставной подпоручик, из крестьян,  получивший чин за долгие годы безупречной службы, мать – и вовсе простая крестьянка. Шансов пробиться наверх в жестко структурированном сословными «барьерами» обществе тогдашней царской России у мальчика было немного. И все-таки – пробился.

Не обошлось, как говорится, без добрых людей. Вернее, одного конкретного человека – помещица, у которой отец Мосина служил управляющим, поддержала ходатайство о присвоении ему дворянства,  чем обеспечила Сергею Ивановичу возможность обучения для будущей военной карьеры. 

Тамбовский кадетский корпус, затем – Воронежский (впоследствии преобразованный в военную гимназию)… Начальное военное образование Мосин окончил с отличием, но вот в петербургское Михайловское артиллерийское училище, о котором мечтал, «с ходу» поступить не удалось. Пришлось довольствоваться Третьим Александровским. Впрочем, в Михайловское Мосин все-таки перевелся – как покажет дальнейшая судьба, чего-чего, а упорства и терпения ему было не занимать.

Оценки личности Сергея Ивановича (которых, к сожалению, не так много и имеется), данные как родными, так и товарищами по учебе, разнятся в некоторых моментах весьма сильно. Кое-кто считал его «сухарем», помешанным на науках, особенно точных, другие же среди черт характера отмечали импульсивность и вспыльчивость, странным образом сочетавшиеся со скромностью.

Вот уж не знаю, как там было со скромностью, но вот в образ классического «ботана» (или, уж скорее – «механа»), Мосин не вписывается категорически.  Не те поступки…

Отслужив после училища два года в конно-артиллеристской части, квартировавшей не абы где, а в Царском Селе, Мосин поступает уже в Михайловскую артиллеристскую академию. Особых воспоминаний о единственном и коротком периоде его службы в войсках, собственно, и не осталось. Скорее всего – служил «как все». Без особых достижений, но и без «залетов». Во всяком случае,  карьера «полевого» офицера – это было явно не его амплуа. Академию, кстати, Мосин закончил с золотой медалью.

После учебы, в 1875 году, его направляют уже не в войска, а прямиком на Тульский оружейный завод, где ему, как впоследствии оказалось, и было самое место. Однако, по дороге к постоянному месту службы, Сергей Иванович заезжает проведать престарелого отца – и вот тут-то в его жизни и начинается череда событий, которые вполне могли бы стать основой для сериала в лучших мексиканских традициях.

Капитан Мосин

Иван Игнатьевич Мосин продолжал служить управляющим – но уже у проживавших в Тульской губернии помещиков Арсеньевых. Семья была знатная – в свое время опекуном рано оставшихся без родителей детей Арсеньевых был никто иной, как граф Толстой. Да, да – тот самый, Лев Николаевич. Который, было дело, едва не женился на одной из «барышень Арсеньевых».  Но и без того связи семейства с самыми громкими писательскими фамилиями России были более, чем тесными. Девичьей фамилией Варвары Арсеньевой – жены одного из сыновей хозяина поместья, была Тургенева. Великому писателю она приходилась двоюродной сестрой.

Вот встретившись с этой самой Тургеневой-Арсеньевой, Мосин и пропал… Надо сказать, что муж Варвары – Николай к тому времени, одарив ее двумя детьми, на этом собственный супружеский долг, как видно, посчитал исполненным полностью и по большей части пропадал в Петербурге и Москве. Молодая жена томилась в сельской глуши – пока, как снег на голову,  не появился  молодой капитан от артиллерии. Чувства Варвары Арсеньевой и Сергея Мосина оказались взаимными, и, спустя четыре года, воспылали настолько ярко, что объяснения с мужем было не избежать.

И вот тут Мосина, что называется, понесло… Способ решения проблемы с постылым супругом, несмотря ни на что, не желавшим и слышать о разводе, он избрал самый радикальный – вызвал того на дуэль! При этом совершенно не думая о том, каким образом подобные кундштюки – поединок с целью отбить законную жену у не самого последнего человека, могут отразиться на его, едва начавшейся офицерской карьере. До фактической легализации офицерских дуэлей императором Александром ІІІ оставалось еще  чуть ли не двадцать лет. Да,  и вот еще какая штука… В отличие от Мосина, Арсеньев офицером не был.

На беду пылкого влюбленного, муж возлюбленной оказался юристом! Согласно свидетельствам его собственного сына, он «воспитывался в училище правоведения», а посему на вызовы принялся отвечать доносами «в соответствующие органы».  Вот очень ему, говоря языком того времени, «шпаку», улыбалось стреляться с этим сумасшедшим офицером – с более, чем сомнительными для себя шансами! Увы, уже тогда в России даже среди дворян имелось предостаточно тех, кто «честь» считал понятием устаревшим, а перо и чернильницу предпочитал при уничтожении врагов любому другому оружию.

На первый раз Мосин отделался, практически, легким испугом – тремя сутками домашнего ареста. Ко второй попытке терзаемый страстью капитан подошел куда серьезней – вызов был намеренно брошен в Дворянском собрании, при большом стечении людей благородного сословия, ставших свидетелями разворачивающейся драмы. Арсеньев шагнул к барьеру? Шиш! Настрочил новый донос – и Мосина упекли под замок уже на пару недель…

Неизвестно, что именно сыграло главную роль в том, что наш герой-любовник осознал тщету собственных попыток вырвать предмет страсти из цепких лап Гименея силой, но в следующий раз – причем по прошествии целого года, он попытался с Арсеньевым договориться. И вот тут господин юрист явил себя, что называется, во всей красе! «За голову» Варвары Николаевны он затребовал с Мосина ни много, ни мало, а… пятьдесят тысяч рублей! Вот не смог я нигде найти деталей – то ли на ассигнации, то ли и вовсе – золотом.

Сумма для того времени была ошеломительная! Да что там говорить – для армейского капитана, с «роскошной» должностью помощника мастерской на оружейном заводе,  никаких средств к существованию, кроме собственного казенного жалования, не имевшего, нереальная это была сумма. Дворянский титул, если кто не знает, наличие имения автоматически не предполагал. Нищий (фактически) дворянин в России, да и не в ней одной – это было явление обыденное. Спасти капитанскую любовь могло только чудо.

Убедившись, наконец, что от него требуют невозможного, Мосин, не пытаясь более дуэлировать,  удалился … чтобы требуемое чудо сотворить. Удалился в цеха и мастерские завода, где проходила его служба. Самым реалистичным способом заработать, как говорили в те времена «эдакую палестину денег», было бы изобретение чего-то настолько нового и революционного в оружейном деле, что смогло бы принести автору не только славу, но и богатство. На превеликое счастье Мосина, его любовные страдания по времени совпали со стремлением Российской армии к перевооружению.

Справедливости ради необходимо отметить, что сперва  создавать собственную винтовку Мосин не собирался. Он взялся за задачу попроще и пореалистичнее – превратить в магазинную состоявшую тогда на вооружении «берданку». И получилось! Реечный магазин на восемь патронов, располагавшийся в прикладе оружия не просто работал, а превосходил (в частности – по безопасности) зарубежные аналоги. Однако, генералам что-то в винтовке не понравилось. Мосин, не опуская рук, создает все новые образцы – один, второй, третий…пятый! В том числе – и винтовку с невероятной по тем временам емкостью магазина в 12 патронов. И вот тут происходит нечто…

Как пишут некоторые исследователи жизни Сергея Ивановича, его разработки «каким-то образом попали в руки иностранных специалистов». Каким-то образом?! Уверен, что военно-промышленный шпионаж в те времена уже был поставлен на вполне широкую ногу. А о взяточничестве и продажности «среди родных осин» и говорить не приходится. И все-таки – продажными были не все!

Французы (по некоторым данным, это были представители фирмы «Рихтер») предложили Мосину за его идеи 600 тысяч франков! А франк тогда вовсе не был обесценившейся и угробленной инфляцией бумажкой. Мосин отказался, да еще и послал французов куда подальше – вполне возможно, что и на их родном языке, которым, как и немецким, владел прекрасно. Французы в ответ предложили упертому капитану… МИЛЛИОН!  

Да такие деньги Арсеньев не то, что немедленно отдал бы любовь всей жизни Мосина, а, подозреваю, лично приволок бы ее к алтарю. На руках бы принес!

Но Мосин отказался. Эх… Были же люди! Были же Офицеры! Любовь и честь – превыше карьеры. Родина – превыше всего. Даже любви…

Они все-таки соединились – Сергей Иванович Мосин и Вера Николаевна Арсеньева. Спустя ШЕСТНАДЦАТЬ лет после встречи. Ведь все знают, что было дальше – капитан Мосин все-таки создал великую и ужасную «трехлинейку» и получил за это премию в 30 тысяч рублей. Каковыми, надо понимать, алчный супруг и удовлетворился.

Родина, которую Сергей Иванович не предал даже ради любимой, наплевала ему в душу смачно. Господину Нагану, от чьей конструкции в «трехлинейке» присутствуют аж две детали, выплатили 200 тысяч рублей. Свой – перебьется… Из-за этих же двух деталей, внести которые в конструкцию оружия Мосина заставили в приказном порядке, винтовка никогда при жизни Сергея Ивановича не называлась его именем. Впрочем, как я уже писал, Александр ІІІ вычеркнул из ее названия даже слово «русская». Вот так господа Романовы торили широкую дорогу к 1917 году…

Генерал Мосин

Генерал-майор Российской армии, кавалер четырех российских и двух иностранных орденов, лауреат Золотой медали Михайловской артиллеристской академии,   Сергей Иванович Мосин умер в 1902 году от воспаления легких, не поучаствовав ни в одной кампании, ни в одном бою. Дуэли, которых он так жаждал,  не состоялись, а посему в человека за всю свою жизнь создатель одного из самых смертоносных образцов оружия в Истории, так и не выстрелил.

Заслуженную славу, пусть и посмертно, ему вернули как раз большевики, можно сказать, пришедшие к власти на штыках его детища. Именно в советском Союзе «трехлинейка» стала официально именоваться винтовкой Мосина, а ее создателю начали ставить памятники и даже учредили премию его имени.

Где и когда окончила свои дни та, ради кого была создана легендарная «трехлинейка» - Варвара Николаевна Тургенева-Арсеньева-Мосина, истории неизвестно…