Изверги на Чёрном море или малоизвестные преступления нацистов

В современном мире, где обеление нацистов превратилось в политическую тенденцию, как нельзя кстати публиковать свидетельства их преступлений. Как бы это ни было удивительно, но весь кладезь данных по зверствам нацистской падали часто пытаются свести к самым вопиющим случаям (блокада Ленинграда, Саласпилс, Освенцим и так далее), что в последнее время используется против самих жертв нацистов.

Потрёшь любого западника, как мгновенно он начнёт бубнить про превратности войны, единичные случаи, а то и вовсе впадёт в желудочный экстаз современного профессионального потребителя всего и вся и закукарекает про «баварское». Оттого и плодятся у нас мальчики из Уренгоя, окрылённые либеральной жлобской психологией, разного рода нафталиновые «власовцы», «независимые» журналисты с характерно свисающим финансовым поводком и т.д. и т.п.

И невдомёк им (точнее, просто невыгодно по карьерным и финансовым соображениям), что практика перманентного кочующего концлагеря применялась европейскими «цивилизаторами» на территории всей оккупированной части Советского Союза. Да что там мелочиться, такая практика вообще свойственна западным «цивилизаторам» на протяжении всей истории человечества и по сей день. К примеру, чем отличаются от нацистов раскрученные на западе в качестве гуманитарных голубков «Белые каски», уличённые не раз в подлоге и даже в торговле человеческими органами? Те же нацики только в Новороссийске вполне сошли себе за «Белые каски». В феврале 1943 года, перед светлым праздником Пасхи оккупанты развесили объявления, что местному населению, в то время в прямом смысле пухнущему от голода, будет роздано продовольствие (1кг муки и 1 кг рыбы). Некоторые отчаявшиеся и умирающие от голода горожане поверили в это. Собралась толпа. В это же время появились немецкие операторы и фотографы. Как только верные птенцы Геббельса отщёлкали нужные им кадры, немногие уже розданные продукты у людей отобрали, а толпу разогнали ружейным огнём. А уже через несколько дней по всему краю (верно и в просвещённой Европе) в оккупационных листках и по радио раструбили, как нацисты заботятся о русском населении.

Но это лишь штрихи к портрету. Благодаря поисковикам из Новороссийского центра поисковых работ Дмитрию Нинуа и Николаю Мельнику, передавших автору фотокопии редких архивных материалов, читатель сможет узнать более полно историю оккупации и преступлений нацистов в Новороссийске и прилегающих районах и посёлках.

Утром 16 сентября 1943 года Новороссийск был полностью освобождён от захватчиков. Группировка нацистских войск спешно драпала в сторону Темрюка, опасаясь попасть в окружение. Решение было вполне логичным, отчасти потому, какую память по себе они оставили. Это особенно касалось румынских частей, не отличившихся, правда, в бою, но выдвинувшихся чуть ли не на первое место в плане карательных акций, мародёрства и самого банального грабежа. И смех и грех, но эти «гордые воины» умудрились свистнуть из зажиточных домов даже ванны. Вопреки утверждениям в строгой дисциплине немчуры, и они систематически тянули у местного населения всё, что попадалось на глаза. Правда, предпочитая драгметаллы, съестные припасы и одежду. 

Однако освобождение города кроме радости принесла печаль и горечь. Не было ни цветов, ни тех, кто мог бы эти цветы подарить освободителям. Город был пуст, тотально пуст. Население исчезло. Войска шли по улицам пустынного разрушенного на 96,5% Новороссийска. Некоторые солдаты, бывшие новороссийцы, отчаянно искали в развалинах своих домов родных или хоть какую-то весточку о том, где они. Но всё это было тщетно. Тем более, что ежечасно солдатам и морякам приходилось срывать нацистские объявления, расклеенные на всех сохранившихся городских стенах и столбах, гласивших, что любой штатский, находящийся на территории города, будет расстрелян. Правда, надежда умирает, как водится, последней. Только через пару дней в каком-то глухом подвале удалось обнаружить женщину и трёх её детей, уцелевших чудом. Это было событием, столь явственно освещавшим ситуацию в освобождённом городе, что 1-й секретарь Краснодарского крайкома Пётр Селезнёв писал об этом в Центральный комитет ВКПб. 

Надолго войска в городе не задержались. Важность преследования отступающего противника с надеждой загнать его в «котёл» быстро заставили основные силы покинуть Новороссийск, оставив в городе немногочисленный гарнизон и партизан-новороссийцев. Таких как Пётр Васёв, бывший до войны работником городского комитета по вопросам промышленности и транспорта, а сразу после освобождения назначенный вторым секретарём горкома.

«Наследство», которое досталось городским властям, было не просто сложным, но страшным. Город после ухода войск стал напоминать призрак. Но этот город-призрак был тотально заминирован и завален трупами. Чтобы население, которому удалось вовремя эвакуироваться, начало возвращаться, необходимо было срочно решать эти острые проблемы. 

Поэтому, судя по найденным в архивах актам, в первых числах октября 1943 года была сформирована специальная комиссия из представителей местных властей и военного гарнизона. Основной целью комиссии было захоронить тела погибших при освобождении солдат, но именно тогда стали открываться истинные масштабы преступлений нацистов на берегах Чёрного моря. Нет, разумеется, о принудительном угоне населения в рейх и расстрелах власти и военные были осведомлены, но точные масштабы и ежедневная практика отношения оккупантов к мирным жителям были выяснены далеко не полностью. В комиссию вошли зампред горисполкома Ланговой, представители гормилиции и горздрава товарищи Эрганов, Шарков и Гришай, а также капитан Мандельберг. 

Несмотря на сухую делопроизводственную холодность акта, составленного комиссией, через неё сквозит крик о помощи. Комиссия констатировала, что трупы павших освободителей Новороссийска нуждаются в срочном захоронении. Не стоит забывать в сентябре и начале октября южный город всё ещё может погружаться в удушливую жару на целый световой день со всеми вытекающими последствиями. К тому же в городе полностью отсутствовал автогужевой транспорт. А ведь до войны в новороссийском районе было несколько совхозов и хуторов, располагавших, если не автомобильной техникой, то достаточным количеством гужевого транспорта. Куда он делся – вопрос риторический.

В итоге комиссия отказалась от самой мысли создания единого воинского кладбища. Посему, когда мне говорят, что Новороссийск стоит на костях, то никакой обиды здесь быть не может – только горькая правда. Могилы вырывали часто прямо на месте обнаружения погибших бойцов. Чуть реже останки свозились для создания братской могилы. Так происходило лишь тогда, когда погибшие находились недалеко друг от друга или на отдельной огороженной территории. К примеру, так поступили с погибшими при обороне ДЗОТа Сарайчик – братская могила ныне находится на территории ЗАО «Спецдорремстрой».

К работам по захоронению привлекли всех вернувшихся местных жителей, кого смогли найти. И всё равно в актах фигурируют мизерные цифры в 30-35 человек, а ведь масштабы работы были воистину огромными. Только на 6 октября 1943 года были похоронены около полутысячи военнослужащих, не считая того, что приходилось заниматься обустройством уже существующих могил и порой заново их находить.

Кроме того были сформированы группы сапёров-добровольцев из сугубо мирных людей. Изначально в них входили исключительно женщины. К каждому такому отряду был прикомандирован военный минёр, который и учил добровольцев «на натуре».

Именно в процессе всей этой работы из земли полезли первые «улики» европейского «орднунга». В расщелинах, оврагах, узких балках и промоинах грунта стали находить человеческие останки. К сожалению, насильственно угнанные жители Новороссийска возвращались домой медленно. Освобождаемые нашими частями вдали от дома они сталкивались с транспортным коллапсом и всеми «сюрпризами» войны. А ведь они были наиболее осведомлены о преступлениях нацистов, в отличие от тех, кто успел уехать из города. Уходило ценное время, но даже в этих условиях власти приняли решение начать полноценное расследование нацистских преступлений на черноморских берегах.

Источник