Jyllands-Posten (Дания): Запад и Россия - смена декораций

Запад находится в своего рода конфликте с Россией, и для понимания сути этого конфликта нам надо рассмотреть его в исторической перспективе. Поскольку Россия была ядром Советского Союза, это означает, что мы должны рассматривать нынешний конфликт в свете холодной войны между Западом и СССР. Два эти конфликта в любом случае стоит сравнить, чтобы увидеть, что мы можем чему-то научиться у первого, чтобы лучше понять второй.

На поверхности холодная война выглядела как конфронтация между двумя обладающими ядерным оружием сверхдержавами, но на самом деле речь шла о противоречии между двумя совершенно различными подходами к тому, как должно быть устроено общество. На Западе идеалом была рыночная экономика, там граждане имели свободу для начала нового бизнеса и, таким образом, создания рабочих мест для других. Вместе с тем государственная власть должна была строиться на принципах демократии, на основе элементарного политического равенства граждан. Задачей этой демократической власти было определять границы рыночной экономики и заботиться о том, чтобы она развивалась на благо общества в целом.

Неясным является вопрос о том, сможет ли функционировать мультикультурная демократия, когда она станет реальностью.Советский Союз строился на идеологии, которая не только совершенно отрицала частную собственность на средства производства и заменяла рыночную экономику социалистической плановой экономикой, она также рассматривала социалистическую плановую экономику как необходимое историческое следствие внутренних противоречий капиталистической рыночной экономики и следствием ее краха, в котором та сама и была виновата. Если верить марксистско-ленинской теории, новая социалистическая плановая экономика избежала бы хаотичных конфликтов и разрушающей общество конкуренции, характерной для капиталистической экономики, и подняла бы производственные мощности на новые высоты.

Выглядело это весьма многообещающе, но проблема заключалась в том, что социалистический плановый идеал для всего общественного производства был иллюзией. Такой план невозможно было заставить работать. Идеал не учитывал технологические новшества и свободу самовыражения индивида. Поэтому коммунистическому руководству никогда не удавалось сделать так, чтобы экономика работала настолько хорошо, чтобы оно могло разрешить подлинно свободные и демократические выборы, потому что, сделай оно это, это привело бы к отрицанию социализма. А это было совершенно немыслимо, поскольку полностью противоречило исторической философии коммунистической элиты.

И вообще, идеологическое противоречие между Западом и Советским Союзом заключалось не только в том, что две сверхдержавы противостояли друг другу в своих совершенно разных представлениях о том, как следовало устроить жизнь общества. Оно означало также, что Советский Союз замуровал сам себя в ложных экономических представлениях, которые привели к тому, что он разрушал сам себя изнутри. Он не мог дать своим простым гражданам того развития, которое было на Западе, и поэтому также не мог дать населению соответствующую свободу. И поскольку свободу искали с помощью иллюзии, существовали пределы того, сколько могло продолжаться угнетение. И в конечном итоге все привело к краху Советского Союза.

Чему это может научить нас в нынешнем конфликте между Россией и Западом? Да, хотя бы одно мы можем, во всяком случае, усвоить: значение идеологии для того, как протекает конфликт. Но можем ли мы использовать эту науку в новом конфликте? Идеологическое противоречие между двумя сторонами уже не такое, как раньше. И Россия, и Запад изменились.

По состоянию на сегодняшний день, Россия не только утратила свою коммунистическую иллюзию относительно того, что сможет оказаться на более высокой стадии развития, чем капиталистический Запад. Она также утратила иллюзии по поводу того, что ввести в обществе демократию просто. Та «свобода» и тот хаос, которую люди пережили в 1990-е годы, при Ельцине, кажется «ужастиком». Вместо этого Россия сейчас превратилась во вполне традиционный авторитарный режим, который пользуется существенной поддержкой у населения, потому что может обеспечить безопасность и предсказуемость простым людям. И поэтому сейчас и в долгосрочной перспективе появилась возможность того, что Россия в ходе терпеливого внутреннего «самовоспитания» своего же собственного населения может продвинуться в направлении большей политической свободы и демократии.

Но в то время как Россия, таким образом, движется в прагматичном направлении, Запад сделал нечто противоположное: он двигался в более идеологическом направлении. Причем на двух фронтах. Во-первых, на экономическом. Если раньше на Западе господствовало общее представление о том, что рыночная экономика должна управляться демократической государственной властью, исходя из того, что будет на пользу обществу в целом, то крах советской плановой экономики привел к тому, что на Западе тоже стали с подозрением относиться к политическому управлению рынком, возник и распространился консенсус по поводу того, что хорошо бы дать рынку возможность самому собой управлять — как можно больше. И это вновь привело к отказу от демократической культуры.

И тем самым западные демократии стали уязвимыми перед лицом другой и более серьезной идеологической лавины, нависшей одновременно. Сначала у людей вызывало озабоченность сохранение демократической культуры, которую они создали, но потом они стали больше волноваться о создании и развитии совершенно нового мультикультурного порядка. И сейчас западные демократии не должны уже больше сосредотачиваться на поддержании своей собственной культурной преемственности, давшей им возможность создать так или иначе хорошо функционирующее демократическое общество. Вместо этого они в соответствии с глобализацией и большими потоками беженцев должны были обеспечить всем культурам возможность раскрывать себя в своих рамках.

Эта идеологическая перемена на Западе имела реальные последствия для населения. Она привела к тому, что западные демократии приняли множество иммигрантов и беженцев — не являющихся представителями западной культуры, а представляющих в особенности культуру мусульманскую. Это примечательно, потому что исламские ценности — законы шариата и четко определенное религией различие между мусульманами и немусульманами — немедленно вошли в противоречие со светскими демократическими ценностями Запада. Следствием этого стало то, что западные страны по чисто идеологическим причинам загнали себя в ситуацию, когда они рискуют подорвать народную поддержку светских демократических ценностей — и где они, таким образом, рискуют подорвать предпосылки светского демократического порядка.

Возникает вопрос: а сможет ли мультикультурная демократия существовать, когда станет реальностью. С точностью этого знать нельзя, но надеяться-то можно. Эта надежда сродни надежде на то, что общество с социалистической плановой экономикой сможет существовать и обеспечивать свободу индивида. Это предполагает человеческую натуру, которая «лучше», чем та, которая есть. И перемены здесь не произойдут только потому, что кто-то на них надеется.

В данном случае мы сталкиваемся с удивительным случаем иронии судьбы. Там, где раньше был Советский Союз, который разрушил себя изнутри из-за иллюзорной идеологии, в то время как западные демократии были прагматичны, сейчас есть западные демократии, которые находятся в плену иллюзорной идеологии, в то время как авторитарный режим России олицетворяет прагматическую позицию. На этой основе население России имеет возможность тихо и спокойно бороться за большую политическую свободу.

А вот западные демократии оказались в более нестабильной ситуации. Если они не отбросят мультикультуралистские иллюзии, все указывает на то, что они выроют свою собственную могилу. Если глаза их откроются, то первым делом надо потребовать начать свободные и открытые дебаты. Эти дебаты слишком долго душились политическим консенсусом, который превращал любое сопротивление мультикультуралистским идеалам в расизм, а любую критику политической идеологии ислама в исламофобию. В подобном климате нет места сомнению и дебатам. Так что вопрос в том, достаточно ли сильна демократия, чтобы прорвать этот ложный консенсус. Чем позднее это произойдет, тем сложнее станет ситуация, от которой западным демократиям самим же придется себя спасать.

Автор — философ и писатель

Источник