Участники круглого стола обсудили потери реального сектора на сделках с опционами Сбербанка

Номинальный объем мирового рынка производных финансовых инструментов (ПФИ) по оценкам составляет $550 трлн, что в 10 раз больше мирового ВВП. В России, однако, этот рынок неразвит, и сегодня на биржевом рынке ПФИ интересуют в основном финансовых спекулянтов. Развитию рынка ПФИ, взаимоотношениям участников и регулятора был посвящен круглый стол в МИА «Россия сегодня».

Актуальность круглому столу предавал идущий судебный процесс между крупнейшими российскими корпорациями – «Сбербанком» и «Транснефтью». Подача «Транснефтью» кассационной жалобы на постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.08.17 накануне круглого стола невольно возвращала экспертов к этой теме.

Эксперты по-разному оценивали аргументы каждой из сторон процесса, но все сошлись на позиции, что прецедент подрывает репутацию самого рынка ПФИ.

Вадим Воронин, финансовый консультант, управляющий директор Королевского банка Шотландии (в 2011-2015 гг.), экс-глава казначейства московских подразделений JPMorgan и Credit Suisse, заявил, что судебный процесс обнажил проблемы развития рынка. Рынок не может существовать, если нет взаимного доверия между его участниками. «Крупные международные банки не стали бы заключать подобной сделки, - уверен эксперт, - поскольку их кредитные комитеты оценивают, в том числе, и репутационный риск для самой кредитной организации. В случае с пресловутым опционом «Сбербанка» убыток у клиента образовался буквально в день подписания сделки. Договор был подписан 27 декабря 2013 года, а уже на 31 декабря аудированная международная финансовая отчетность «Транснефти» фиксировала двухмиллиардный убыток», - рассказывает Воронин.

Профессор кафедры международных финансов МГИМО, научный руководитель «Школы срочного рынка» Алексей Буренин отметил, что если бы не скандал вокруг судебного процесса, то никто бы не обратил внимания на миллиардные убытки, которые понесли компании реального сектора - между тем, регулятор руководствуется принципом «корпоративной солидарности» с банками. «Совокупные потери от «маржинколов» у корпораций в результате девальвации 2014 года составили сотни миллиардов рублей. Рациональность ситуации, в которой государственный банк агрессивно пытается заработать на других государственных компаниях, пользуясь недостаточным знанием их менеджмента тонкостей финансового рынка, требует отдельного осмысления. Допустимы ли здесь вообще агрессивные финансовые «игры»?», - отмечает эксперт. По мнению Буренина, для компаний реального сектора слишком много причин бояться рынка деривативов: опытных специалистов по ПФИ нет, а на более прозрачном биржевом рынке просто нет достаточной ликвидности, чтобы удовлетворить интересы крупных корпораций. «Поэтому бизнес вынужден идти за инструментами хеджирования на внебиржевый рынок, то есть фактически к банкам, экспертизе которых он по умолчанию доверяет. И после таких судебных процессов оказывается, что доверяет зря, - рассуждает Буренин. _ Главная проблема возникла, когда собственно Шеметов (руководитель департамента глобальных рынков SberbankCIB Андрей Шеметов – прим.) озвучил цифры, что оказывается наши банки, могут потерять от 600 до 1 триллиона рублей. А то, что наши производственные компании потеряли эти деньги, что наша реальная экономика была обескровлена, это никого не волновало. И это очень странно, потому что банки, финансовая система это надстройка над реальной экономикой. Не будет реальной экономики, и банки реально разорятся через некоторое время».

Партнер юридической фирмы «Монастырский, Зюба, Степанов и партнеры» Владимир Хренов отметил, что регулирование предполагает три основных уровня – законодательный, где должны предусматриваться общие нормы. Второй –подзаконные нормативные акты, которые выпускает специализирующийся в этой области регулятор. Третий уровень – это уровень самодисциплины самой индустрии. «Сама индустрия вырабатывает стандарты поведения, которые, если говорить шаблонами гражданского кодекса, становятся обычаями делового оборота и, соответственно, источниками права. Спор «Транснефти» со «Сбербанком» как раз обнажил пробел в этом третьем уровне регулирования. Потому что принцип добросовестности очень общий, и его конкретизация зависит от специфики того рынка, к которому мы этот принцип применяем. И в части добросовестности, действительно, очень важны репутационные риски для банка как продавца, который, несомненно, является более квалифицированным участником этой сделки. Как более квалифицированный участник этой сделки он должен проявлять повышенную степень заботливости об интересах клиента. Если клиенту продаётся продукт, который подставляет его под неограниченные валютные риски, которые в контексте этой продажи ему совершенно не нужны, и говорится, что эти риски никогда не реализуются, то возникает вопрос о том, надлежащая эта продажа или нет. На Западе, скорее всего, рынок дорос с точки зрения самодисциплины до такого уровня, что такой продукт просто не мог быть продан банком».

Дмитрий Александров, заместитель гендиректора ИК «Универ Капитал», оценивая позицию регулятора, обобщил мнение участников, заявив, что «строить политику регулирования только исходя из того, что у какой-то компании возникли убытки или возникли знаковые кейсы это не совсем правильно. ЦБ вообще не должен ориентироваться на то, чтобы была прибыль или не было убытков. Он должен создавать условия, в которых растут объемы отрасли и число игроков, а рынок не коллапсирует ни вниз, ни вверх, т.е. не происходит никакого взрывного роста индустрии, при этом не происходит и ее сжатия». Относительно поведения банков на рынке Дмитрий Александров полагает, что банки тоже должны вести себя иначе. Постепенно должна меняться психология, «не ловить на большом спрэде своего клиента, а пытаться предлагать более интересный продукт, лучше оценивать его риски».

Спикеры сошлись во мнении, что регуляторика должна защищать клиентов, которые не обладают в полной мере способностью оценить риски на таком сложном рынке. Именно это делает злободневным тот факт, что Центробанк отказался публиковать доклад о квалификации участников рынка ПФИ, ссылаясь на нежелание влиять на решение суда. Владимир Хренов выразил надежду, что Верховный суд, если до него дойдет дело «Транснефть vs Сбербанк» поможет сформулировать сами принципы добросовестности, которыми банки должны руководствоваться в общении с клиентами. По мнению эксперта, банк должен исходить из тех возможностей понимания рисков, которые имеются у клиента.